Р.Г. Баранцев

В марте с.г. во Владивостоке побывал Рэм Георгиевич БАРАНЦЕВ, доктор физико-математических наук, профессор С.-Петербургского университета, лауреат Государственной премии СССР, основоположник отечественной тринитологии. Профессорский клуб ЮНЕСКО и редакция газеты “Светоград” пригласили Рэма Георгиевича провести в ДВГТУ семинар “Тринитология – наука о синтезе”. 10 марта в библиотеке им. М. Горького состоялись творческая встреча “Путь учёного. Встречи…” и презентация новой книги учёного “Становление тринитарного мышления”.

Р.Г. Баранцев не впервые во Владивостоке. Наш город стал для него родным – много тому причин, и главная из них – научный междисциплинарный семинар по семиодинамике, созданный в 80-х годах прошлого века на базе тогда ещё Ленинградского университета. Рэм Георгиевич своими активными действиями, творческими новациями раздвигал привычные горизонты прежней научной картины мира. Но это при социализме не приветствовалось правящей идеологией, вызывало у тогдашних властей сомнения в политической благонадёжности организатора семинара. И вот “смутьяна” отлучают от университета, запрещают преподавать студентам. Так волей судеб в 1989-91 годах он оказался во Владивостоке, работал в Дальневосточном университете… Потом в 1996 и 1997 годах участвовал в общественно-научной конференции “Культура XXI века”, а в 2001-м – в математической конференции, где его выступлению была дана высокая оценка.

— В детстве я не боялся леса. Когда стал взрослым, ходил в горно-таёжные походы; прошёл почти все горные массивы Советского Союза. Попадал в тяжёлые переплёты и почувствовал, что Горы тоже приняли меня, как и Лес. И вот в 89-м году оказался здесь и захотел подружиться с Океаном. Плавал на яхте с друзьями и на Курилы, Сахалин, часто гулял по прибрежной полосе, где соединяются суша, вода и воздух – очень энергетичное место. Но с Океаном завязать близкие отношения, как с Лесом и Горами, оказалось не так-то просто! Надо нахлебаться как следует, а мне не довелось всё это испытать. Однако Океан дал мне чувство масштабности – научил путешествовать по масштабам: от элементарного до космического.

Из таких путешествий я вынес, что такое фракталы (объекты дробной размерности). Вместе с чувством фрактальности пришло понимание, что для жизни важна не столько точная симметрия, сколько небольшие отклонения от неё, от известных штампов – то есть асимметрия. Надо только определить, от чего отклоняемся. Это было важным приобретением, подарком Океана…

В 75 лет оглядываешься на себя, на пройденный путь и видишь там точки бифуркации, точки ответвления, поворотные вехи. Их в те моменты, когда выбираешь, не осознаёшь, всё происходит стихийно – интуитивно, неосознанно… Я в 49-м году окончил школу, поступил в университет, выбрав математико-механический факультет, хотя была большая тяга к гуманитарным наукам. Но тогда в “гуманитарных сферах” чувствовалась какая-то напряжённость. Сейчас-то нам всё понятнее…

На факультете стал не чисто математиком – выбрал аэродинамику, занимался многими важными проблемами, в том числе космическими: довелось встречаться с Сергеем Павловичем Королёвым в его Подлипках. В задачах, которые приходилось решать из разных областей — аэродинамики, теории рассеяния, выходил на чистую математику. Но при этом не устраивала абстрактность моделей, она обладала безжизненностью, настораживала – в ней не оставалось чего-то живого.

В поисках выхода я обратился от задачи к методу как способу воспроизведения в мышлении изучаемого предмета. Стал работать в пространстве метода. Обычно в утилитарное время к методам относятся потребительски: решают задачи, а методы привлекают в служебной роли, как рабов; выполнят они свою задачу – их отбрасывают.

Меня методы заинтересовали как нечто самоценное. Войдя в пространство методов, я обнаружил, что там есть свои координаты, свои ориентиры, они чётко сгруппировались в три “острова”, три кластера: методы точные, методы асимптотические (приближающиеся) и методы эвристические (открытия, гипотезы). Это мне понравилось, но абсолютная точность не соблазняла, а эвристическим методам не хватало, так скажем, организующей структуры. Ближе всего к реальности оказались методы асимптотические – ими больше всего увлёкся. В них точность и простота объединяются динамикой локализации, там всё в движении.

В методах я почувствовал тройственную систему. В тех трёх параметрах присутствует взаимодействие – в любой взятой нами паре есть некая дополнительность, а третья компонента служит мерообразующим фактором. Так, в пространстве задач мы отвечаем на вопрос “что?”. В пространстве методов – на вопрос “как?”. Потом я перешёл к вопросам “почему?” и “зачем?”.

Вопрос “почему?” мы задаём, оглядываясь назад; “зачем?” — заглядывая вперёд. Оба эти вопроса в английском варианте объединяются одним словом “why?”, они соединяют прошлое и будущее – как некое единство, именно в этом соединении появилось стремление к синтезу. И я, переходя к идее синтеза, обнаружил, что прежние бинарные структуры не годятся.

Так появилось представление о фундаментальном понятии “целостность”. Мамардашвили, талантливый философ XX века, рассуждая о целостности, говорит, что её невозможно выразить дистинктно, различённо, она воспринимается лишь нашей интуицией, и к этому надо сначала привыкнуть. Привыкнуть, воспринимая нутром, не расшифровывая, а потом уже с её помощью познавать всё остальное. Эти слова мне кажутся очень заявочными и трудно приемлемыми прежней парадигмой, устаревшей картиной мира.

Целостность – когда я стал ею заниматься, думать о ней – привела к структуре, которую называют, по Юнгу, архетипом. То есть эта структура вызревает в коллективном бессознательном и потом по-разному проявляется в сознании людей, в зависимости от их личностного опыта. Однако во всех этих проявлениях есть нечто общее, связанное с глубинным источником. И вот работа с понятием целостности постепенно приоткрыла это общее – архетип триединства.

В аннотации к своей книге “Становление тринитарного мышления” я пишу: “Современное стремление к синтезу, к новой целостности существенно связано с идеей тринитарности, корни которой уходят далеко вглубь тысячелетий. Архетип триединства, проявляясь в разных формах, становится объединяющим ядром новой парадигмы”. Это концептуальная система, или стиль мышления, свойственный данной эпохе. И дальше: “Излагая личностный генезис тринитарного сознания, автор опирается на деловые и дружеские контакты со многими коллегами, раскрывая одновременно интегральный процесс становления тринитарного мышления”.

Я не считаю себя создателем тринитологии. Я стихийно влился в “поток” людей, которые думают в этом направлении, со многими из которых мне довелось сотрудничать. Сейчас благодаря этой общей генеральной идее можно говорить об интегральной тенденции становления тринитарного мышления. А в индивидуальных токах отражается весь процесс в целом.

Теперь я отвечу на ваши вопросы.

— В 1979 году мы с группой единомышленников организовали семинар с названием “Семиодинамика”. Семиотика – теория знаковых систем. Значит, семиодинамика – динамика знаковых систем. Есть понятие семиостатика, а нам захотелось в знаковом представлении понять общие закономерности образования, развития, отмирания – динамики целостных сущностей. Почему в знаковом представлении? Потому что когда мы абстрагируемся от предметного содержания, то мы очищаем объект от конкретности. Как математики говорят 5, не уточняя, чего: столов, яблок… В семиотике также, когда изучают знаки, берут только их знаковую суть, и это помогает увидеть общие закономерности.

В динамике, мы поняли, роль знаков могут играть структуры. Структура – это совокупность устойчивых связей. Физики уже к тому времени стали переходить от вещества как исходной сущности к полю, к полевой точке зрения. Поле можно представить как сеть энергетических связей, пространство отношений. Пространство отношений богаче – количественно, структурно, семантически. Это нас привлекло, и мы образовали семинар под “крышей” Совета молодых учёных.

Работа наша постепенно расширялась, стали приходить специалисты с других факультетов, не только математики, физики, но и биологи, лингвисты, философы, а затем делали доклады не только университетские профессионалы: композиторы, режиссёры, архитекторы. На семинаре не было идеологического контроля, мы привыкли свободно говорить каждый о своих мыслях, идеях – и тут наш семинар привлёк внимание бдящих органов — нас, что называется, засекли.

Когда сборник трудов “Семиодинамика” был представлен на получение рецензии, органы обратили внимание, что у нас ссылки в основном не на классиков марксизма-ленинизма, а на Андрея Белого, например, или Павла Флоренского, – это показалось подозрительным (шёл 1982 год). Потом В. Иванов, тогдашний председатель головного совета по философии, написал (по заказу) громадный разгромный отзыв, признав деятельность нашего семинара идеологически вредной. Даже усмотрели политический заговор, вызывали всех нас поодиночке на партийную комиссию, допрашивали (есть статья “Дело Баранцева” в журнале “Звезда” за 2000 год).

Тогда многие пострадали – их выгнали из университета, из партии. Я всегда был беспартийный – меня отстранили от преподавания, поскольку к преподавателю, заражённому идеологической вредностью, невозможно допускать студентов. Долго находился в “повисшем” состоянии, принципиально не увольняясь по собственному желанию (давили, но я оказался упрямым). Тут друзья предложили Владивосток, и вот приехал сюда, на математическом факультете в должности профессора проработал год, потом второй… А когда вернулся, идеологические гонения уже затихали; всех аспирантов я довёл до защиты, затем появились учебные часы…

Та методология, которую мы развили на семинаре, впоследствии оказалась очень востребованной синергетикой. Синергетика появилась уже после того, как “Семиодинамику” разгромили. На нашем семинаре создавалась открытая методология, как в синергетике, поскольку она изучает процессы самоорганизации неустойчивых структур, а самоорганизация возможна только в открытых системах – они и создавались в “идеологически вредных” условиях.

Кстати, к нам реабилитация пришла ещё при жизни. То разгромное решение обкома партии успели отменить в период, когда КПСС ещё существовала. Но сборник докладов семинара так и не выпустили, я его издал за счёт своей пенсии в 94 году…

— Когда что-то становится модным, все стремятся к этому примазаться.

Синергия – соработничество. Философы это подхватили, освоили. Приведу пример о Курдюмове, математике, он был директором института прикладной математики им. Келдыша. Он стал синергетиком, поскольку, занимаясь математическими расчётами явлений, происходящих в плазме, обнаружил там процессы самоорганизации неустойчивых структур. Его группа стала рассматривать разные виды нелинейности, в результате появилась работа “Антропный принцип в синергетике” (anthropos – человек). Известно, что физические константы очень тонко между собой согласованы. А этот факт привёл к мысли о Вселенной: она не случайно образовалась, был какой-то смысл. Так, смысл – если представить Глобальное сознание Вселенной – в появлении человека, через которого Вселенная сама себя осознаёт – это и есть антропный принцип, и каждый человек – объект самоорганизации.

Многих привлекает синергетика, но чтобы она не расползлась, не исчезла, ей нужно заняться собственной самоорганизацией. Синергетика, конечно, не исчезнет — а пройдёт волна поверхностного к ней отношения…

— Человек – существо целостное, в нём многое проявляется. Но вот триада – как в Святой Троице: каждая ипостась способна являть целое. В динамике жизни в человеке доминирует то одно, то другое, то третье, однако любая абсолютизация какой-то одной компоненты разрушает эту целостность. Поэтому если предмет, метод и смысл располагаем в соответствии с рацио, эмоцио, интуицио, то методологическое пространство соответствует эмоциональной компоненте человека. Можно ещё сопоставить триады тех сред, которыми мы пользуемся…

— А что в нём кажется вам интересным? Думаю, что любой подход, основанный на бинарной структуре, и размышления в этом направлении заводят в тупик – сама постановка вопроса “либо-либо” (например, что первично: материя или идея). Проблему невозможно решить, не привлекая нечто третье. Если мы материю располагаем в рацио, а идею – в интуицио, то в эмоцио появляется нечто такое, что способно привести эту диаду к целостности. Думаю, что это человек, именно через человека разрешаются противоречия. Если вы будете обсуждать действие и противодействие – опять бинарная позиция. Так последовательное логическое рассуждение будет заводить вас в тупик через парадоксы, но если хотите разрешить его, то старайтесь привлекать нечто третье. Что именно? То, что подсказывает интуиция.

— Жизнь мира подводится под понятие полевая система, которая связана с энергетическими полями. Сам человек воспринимается как полевая система. Ещё говорится, что человек состоит из энерготел. Какое ваше мнение?

— Многие физики уже несколько десятков лет назад перешли на полевую точку зрения, и если раньше считалось: первично вещество, а гравитационное поле порождается массами, магнитное поле – магнитными полюсами, электрическое – зарядами, то полевой подход утверждает, что первично поле, а вещество порождается полем (как энергетические сгустки). Но это противопоставление опять же в рамках бинарной структуры, так смена парадигмы вещества на полевую систему произошла по схеме маятника. Как в политических системах есть правящая партия, а есть оппозиция; они время от времени меняются местами. Так и в естествознании смена парадигмы происходила по той же схеме, но сейчас она уже не годится – происходит парадигмальный кризис, и он разрешается иначе, потому что сама структура в корне меняется.

Стороны, меняясь, уже сосуществуют, ведь вещество и поле не исчезают. Тогда что обеспечивает их совместное существование? Они вроде бы противоборствуют, но почему-то никак не уничтожатся, что-то их удерживает – поиск этого третьего составляет структурное содержание современной парадигмы, она пока не обрела признания, она ещё в процессе становления.

Когда мы переходим на полевую точку зрения, как мы себе представляем поле? Очень трудно это понять – если принимать поле не через вещество. В книгах по физике и по психологии тоже мыслится некая сеть отношений, а поскольку она неоднородная, то появляется теория струн. Отношения образно ассоциируются с понятием струны – потому что когда мы говорим “отношения”, то нас обязательно спросят: “между чем и чем?”, а понятие струны первично принимается без вопроса, на какие колышки она натянута (чисто психологический момент). Так вот в трансперсональной психологии человек представляется уже не как отдельный “атом”, а как “узелок”, или точка пересечения струн-отношений. И сразу меняется угол зрения на проблему заботы человека о себе, о своём сохранении и одновременно заботы о сети отношений в целом. Это выход к экологии – трансперсональной…

— Я знакомился с работами китаистов, да и у самих китайцев есть разные способы замыкания этой диады на триаду. Например, упоминается, что сначала Инь—Ян обозначали теневую и освещённую стороны горы. И поскольку они меняются, когда движется солнце, то появляется понятие динамики – иероглиф ци. Он-то и рассматривается как третий объединительный фактор. Мне больше нравится вариант, когда кроме Инь и Ян (женское и мужское, консервативное и эволюционное и т.д.) есть ещё понятие Сянь. Оно трактуется и как третье и как тройное, или интегральное, и связано с Небом. Как раз через этот иероглиф можно замкнуть Инь и Ян в триаду.

В ту аналитическую эпоху, когда господствовали бинарные позиции, многие из них стали жёсткими, мы привыкли к ним относиться как к фундаментальным и не допускающим какого-либо возражения. В Х веке на Константинопольском Соборе человеческое существо — триада тело-душа-дух – было приведено к диаде: тело-душа, а дух стали понимать как одно из свойств души, впрочем, этому до сих пор учат в духовных семинариях. За такую редукцию триады к диаде, как пишет Свасьян, приходится расплачиваться многими пороками западного менталитета, который сделался бинарным. Много таких диад, с которыми очень трудно расстаться, вывести на целостное представление.

Есть ещё одна определённая периодичность, которую заметил Флоренский, — периоды анализа и синтеза в истории меняются, причём период анализа занимает большие отрезки времени, а синтез – короткие. Видимо, во время синтеза всё происходит быстрее и так же быстро заканчивается. В истории, во всяком случае европейской, время синтеза наблюдалось в III веке, XII и, вот получается, в XXI – мы попадаем в этот век. В каждый короткий промежуток синтеза замыкаются какие-то фундаментальные диады. Так, в III веке сформировалась Святая Троица: Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух.

В XII веке – диада ад—рай дополнилась чистилищем. А вот какую фундаментальную диаду замкнёт XXI век? – произойдёт при нас. Впервые это подметил Павел Флоренский, я обнаружил самостоятельно, а потом уже нашёл у отца Павла…

— Рацио – через понятие, эмоцио – через образы, интуицио – через символы. Похоже, вдохновение относится к сфере интуиции, поэтому выражать его в понятии неадекватно – таких попыток существовало много, но все они не удовлетворяли любопытство тех, кто хотел постичь истину мира. Вы, наверное, имеете в виду связь микро- и Макрокосмоса. Полевая концепция связана с гипотезой Большого Взрыва, а именно, как образовалась Вселенная? Возникла “маленькая” флуктуация – и образовалась Вселенная, с точки зрения наших масштабов – громадная, а по вселенским – не очень. 15 млрд лет назад произошла концентрация энергии, затем, по теории физического вакуума, эта ненулевая энергия создала некие завихрения, флуктуации – и произошла её материализация…

Вопросов в естествознании гораздо больше, чем ответов. Природа так устроена – есть в ней неоднородности и неравномерности, и благодаря этому мы можем что-то изучать, выделяя какие-то ведущие параметры, группировать их так, чтобы сформировать такой комплекс параметров. С помощью его что-то описывать, хотя и неточно, но с той точностью, которая нас пока устраивает.

Так, синергетика и есть концепция ведущих, управляющих параметров и принципов подчинения. Оказывается, их можно расположить по субординации: есть управляющие параметры, а остальные являются следствием первых. Вот благодаря этому мы можем что-то изучать.

Природа всё устроила для удобства человека, и действительно, по крайней мере, на Земле действует антропный принцип. И в синергетике сейчас этот принцип “выплывает” на поверхность – там задача состоит в том, чтобы понять, как формируются макропараметры в переходном слое между микроуровнем и макроуровнем.

— В книгах по психологии есть картинки, состоящие из массы мельчайших непонятных деталей. Когда вы к ним присматриваетесь, вдруг видите какой-то конкретный рисунок, например, появляются то профиль старушки, то девушки. Проявляется макрообраз – из микродеталей. А как объяснить сам момент такого рождения? Пока таинственно, и в целом механизм остаётся неизвестным…