Лекторий Профессорского клуба

Р.Г. Баранцев в Клубе, г. Владивосток

В 50 лет, оправдываясь перед сослуживцами за пафос юбилея, я старался быть искренним, пытаясь связать прошлое с будущим в некую целостность без обращения к методу сращивания асимптотик. Будущее тогда виделось как духовная треть жизни, и это представление в значительной мере оправдалось, несмотря на все перипетии (или благодаря им). Правда, от этой трети осталась одна пятая часть, и теперь прошлое гораздо весомее будущего. Друзья говорят, что пора писать мемуары, и, пожалуй, они правы. Осмысление прожитого – довольно интересное занятие, и не только для себя, как можно видеть, читая автобиографические книги Н.Н. Моисеева, В.В. Налимова, Б.В. Раушенбаха. Надо успеть передать людям накопленный опыт, — говорил Чабуа Амирэджиби. Судьба уберегла меня от соблазнительного увядания в рутине профессионализма, обязав тем самым осознать сей опыт целостно и передать, не рассыпав на отдельные эпизоды. Пять лет для этого должно быть достаточно. А там…

26.08.06. Это предрешённое путешествие я предпринял на месяц раньше срока, чтобы успеть до начала занятий и не нарушать учебного процесса. Сообщил Ане, что надеюсь вернуться к первой лекции, намеченной на 5 сентября. Толик измерил по карте расстояние линейкой и уверенно сказал, что я должен вернуться раньше: идти-то там всего ничего, да и гора не такая уж высокая. “Гладко было на бумаге…”, — вспомнил я, но озвучивать не стал. Впечатление о лёгкости прогулки было мне на руку. А то ведь он не хотел отпускать старика в эту авантюру или, по крайней мере, сопровождать, хотя бы до горы, потому что на вершине я должен быть один. Карта помогла – отпустил. Эту карту, двухкилометровку, дал мне Миша Бабич, который оценивал расстояния более реалистично, хотя и прикидывал по своим темпам. Чтобы не пасть в глазах Толика совсем уж низко, я привёл ему сакраментальный вопрос: “Что вы предпочитаете: южный берег Белого моря или северный берег Чёрного моря?” и отметил, что буду на северном берегу Белого моря.

Подготовка к походу всегда многогранна. Прежде всего, надо организовать все дела так, чтобы освободился нужный кусок времени. Это не всегда удаётся. Так, Вася в 1969 году не смог пойти с нами на Полярный Урал, не освободившись от ухода за детьми. У меня проблема была в том, что как раз в конце августа я должен был участвовать в 1-м Российском культурологическом конгрессе. Но она удачно разрешилась, так как за первый же день конгресса, 25.08.06, я успел сделать свой доклад, встретиться с нужными людьми и получить труды предыдущей конференции со своей статьёй. Другая грань – изучение маршрута. Тут особой проблемы не было, так как в этих местах я побывал уже дважды. Правда, зимой, но в отношении географии это не очень существенно, а об озёрах, болотах, реках и мостах мы с Мишей нормально побеседовали.

Третья грань – подготовка снаряжения: рюкзак, палатка, спальник, котелки, топорик, коврик, одежда, обувь и т.д. Кое-что у меня оставалось от прежней походной поры, многое обновил Толик, совершивший недавно походец с друзьями из Майкопа в Дагомыс. Рюкзак я предпочёл старый, серьёзные ботинки извлёк из недр чулана, штормовку взял Анину, так как у моей на месте сопревшей спины была сплошная дыра. Ещё одна грань – продукты. Чтобы необходимо и достаточно, не больше, не меньше. Тут пришлось сориентироваться на современные варианты быстрого приготовления, так что проблемы тоже не было. Сопутствующие предметы (документы, деньги, карта, компас, фонарик, спички, аптечка, ремнабор и т.п.) – не забыты. Билет на поезд куплен заранее. Чтива я не взял: лучше буду размышлять, да и глаза пусть отдохнут.

И вот я еду в поезде СПб—Мурманск, прибытие в Кандалакшу 27-го. Первое “неожиданное” открытие: все дни мои! Вот здорово! Правда, не с кем конкурировать, и ситуация чревата нарушением антимонопольного закона. Оштрафуют ведь! Остаётся утешаться надеждой, что сдерут всё-таки поменьше, чем с Билла Гейтса. Собираясь за кипятком, слышу, как соседка по купе, 4-летняя Соня громко объявляет: “Старичок уже приехал. Вон обувается”. Возвращаясь с кипятком, ответственно заявляю: “Старичок ещё не приехал. Едем дальше”.

В Свири стоим полчаса, в Петрозаводске на 5 минут меньше. Лотошники продают рыбу, ягоды, мороженое и прочие лакомства. Предложение явно превышает спрос. “Пиво свежее, холодное!”, — орёт мужик. Советую ему кричать: “Пиво тёплое, несвежее!” Тогда сбегутся от удивления, оценят шутку и раскупят. Совету он не внял. В Петрозаводске живёт Юрий Владимирович Линник (полный тёзка покойного математика-академика). Это человек-космос, натуралист-поэт-философ, наш карельский Гёте. Поток его творений превышает пропускную способность моего восприятия.

Ночные остановки: Кондопога, Медвежья Гора, Сегежа, Надвоицы. Как много в этих звуках для сердца нашего слилось! Больше, чем от Ниццы и Рицы, — навсегда установил Вася. Рано утром проезжаем Кемь, место, адресность которого “К е. м.” размашисто определил Пётр I. Когда-то я провёл здесь полтора суток в тщетном ожидании катера на Соловки, ночуя в недостроенном бараке, свежие стены которого издавали острый запах, вряд ли полезный, и читая Кришнамурти.

Думаю о вчерашнем докладе, на который дали всего пять минут, и я успел лишь заинтриговать слушателей постановкой вопроса об онтологическом фундаменте культуры или, иными словами, об эмоциональной форме материи, дополняющей вещество (рацио) и поле (интуицио) до целостной сущности. Не спросили даже, как я понимаю философскую категорию материи. Мог бы сказать, что от ленинского определения остаётся лишь слово “реальность”. А чтобы не рассердился дядюшка Оккам, добавил бы: исключая виртуальную. На роль эмоциональной компоненты материи у меня претендуют такие понятия, как сила и активность. Лучше, пожалуй, сила – которая обладает активностью, так же, как вещество – массой, поле – энергией. Однако список открыт, конкурс продолжается.

Понятие медитации для западного человека столь же таинственно и недоступно, как Шамбала. Будучи во Владивостоке, я не раз водил людей на гору, энергетика которой способствует вхождению в то состояние, о котором пишет Кришнамурти. Однако сам я открываться стеснялся. Да и освобождаться от суетных забот не так-то просто. Даже когда обстоятельства вытряхивают из кокона нормы, мы стремимся скорее возвращаться в обжитое гнездо, чем отдаваться простору. Существуют, видимо, ступени восхождения к духовному высвобождению. Для тех, кто взлетать умеет разве что во сне. Чтобы шагнуть на очередную ступеньку, не обязательно подниматься на гору. Это может происходить и в пещере, и в постели, и в поезде, если есть влекущая идея. Хотя, конечно, лес, горы, океан предлагают, зовут, способствуют.

27.08.06. Подъезжаем к Кандалакше. Когда-то здесь в ресторане мы были свидетелями того, как мужик, поехавший из Мурманска отдыхать на Юг, встретил тут дружка и пропивал с ним отпускные, ограничив свой Юг Кандалакшей... Вылез, спустился к реке, перешёл через мост и вперёд по дорожке влево через посёлок. Во дворах почти всюду автомашины. Мальчишки на опушке леса гоняют мяч. С ними и мама. На моих глазах она лихо забивает сынишкам гол. Счёт 9:5.

При выходе из посёлка дорожка превращается в тропу, которая быстро становится каменистой. Вдоль тропы видны ягоды: черника и брусника. Реденько. Ярче краснеют другие, у которых не гроздья, а венчики. Лес – нормальный, приполярный, не крупный, но выносливый. Направление на юг меня пока устраивает. На развилке подаюсь влево, к востоку, чтобы выйти к озеру и речке, по которой думаю подниматься к тундрам. Через час встречаю двух мужиков. Брали у озера чернику. Говорят, что по низам она есть. По верхам, конечно, высохла.

Озеро показалось, но подхода к воде нет, берег тут болотистый. Тропа огибает озеро справа и выходит к нужной речке. Подход к воде появился, но нет места для палатки. Да и рано ещё. Иду дальше. Тропа ведёт через болотистую низину. В топь она заводить не должна. Главное – не сходить с тропы. Ещё час, и вот подходящее место. Ставлю палатку, развожу костёр, приношу воду. Суп и вермишель – быстрого приготовления. Чай с белыми сухариками. Комаров пренебрежимо мало.

Разведка показывает, что завтра придётся идти без тропы. Ладно. Направление понятно, а болотины буду обходить. Попался отличный красный гриб. Порезал, сварил, на утро. Правда, без приправы. Только посолил. Дровишки укрыл плащом, рюкзаку есть место в палатке, топорик под палаткой у входа, фонарик под рукой. Отбой в 20 часов. Рано, конечно. Но для первого дня сойдёт. Встану пораньше. Вечер тихий, без ветра и без дождя. День слишком везучий. Надо готовиться к расплате.

28.08.06. Встал в 7, вышел в 8.30. День – расплатный. “Ишачка” без тропы и со всякими препятствиями. По низам высокая сырая трава, заросли кустов, ямы, болотины, ручьи, речные извилины. Одежда вся мокрая, морда исполосована, руки поцарапаны, в ботинках компот.

Три переправы. Одна напомнила алтайский “подвиг”. По сваленной берёзке 7 метров (хотел округлить до 10, да мысленно упёрся в суровый взгляд Владимира Сергеевича). Правда, течение здесь спокойное, глубина порядка метра, дерево не дрожит. Но дрожат коленки, мешает рюкзак, да и дерево потоньше, чем то, на Алтае. Нашёл длинный кол, достающий до дна, и перешёл, опираясь на него. Вроде как инвалид с палочкой. Другая переправа, по корягам, — тоже цирковая. Третья, по камням, — классическая. Брод остался в запасе.

Чуть выше кусты ивы сменяются карликовой берёзкой. В траве – камни, поросшие мхом. Нога не знает, куда ступает. Спасали жёсткие ботинки. В кедах повывёртывал и сбил бы ноги, да и сами кеды недолго бы продержались. Болота пришлось проходить тоже без троп. Вспоминал фильм “А зори здесь тихие”, артистку, которая утонула, а потом стала депутатом. В депутаты я не собираюсь, значит, и тонуть мне не суждено. Железная логика придаёт отчаянную смелость. Однако если видны плеши воронок, манящие вглубь, всё же обхожу.

Попалась дорога, но поперечная — пересёк. Поманила другая, но тоже пошла не туда. Жму на юг, вдоль речки, к верхнему озеру. Немного не доходя, беру вправо, чтобы перевалить к ручью, по которому буду подниматься наверх. Надо остановиться повыше, но ещё у воды. После обеденного перекуса (колбаса и термосный кофе с печеньем) ноги едва переступают. Появляются признаки серьёзного похода: опухшие кисти рук и сведённые судорогой бёдра. Нормально. Иду уже 8 часов подряд. Останавливался, конечно, — взглянуть на карту и компас и схватить горсточку черники, да полчаса на обед. Отдых – заслужил. Хотя ещё только 17 часов.

Пожалел, что один. Палатка, дрова, костёр, вода, варка, мойка — всё надо самому. Гюльчатай посочувствовала бы. Снова грибовница (попались по пути два подосиновика), вермишель, чай. Выпил две большие кружки и оставил ещё на ночь. Отбой в 20.30. Всё тело гудит, особенно ноги.

29.08.06. Подъём в 8, выход в 9.30. День снова трудовой. Съел двойную порцию каши. Иду вверх. Вот и граница леса. Обходя кочкарник с кустарником, держусь белых проплешин мха. Попробовал по каменной осыпи, но обнаружил, что нет былой прыти, чтобы прыг-прыг с камня на камень. Почему-то хочется переступать осторожно. Светит солнце, но усиливается ветер, гонит с юга облака. Белые, пушистые, выползают они снизу из долины. Успеть бы, пока есть видимость.

В 11.11 я на вершине горы Колвицы, 696 м. Валяются остатки от деревянного знака. Металлическая пирамида о четырёх ногах в каменных турах искорёжена и повалена. Поднять не смог. Укрылся за туром от ветра, выпил кофе, трижды обошёл сломанный знак. Провёл там полчаса. Не ожидая голоса с неба, я слушал внутренний голос, однако знал, что приказам он не подчиняется. Открываясь спонтанным мыслям, я засекал те, которые цеплялись. Их притягивал сильный аттрактор – осуществление. Это слово я облюбовал недавно сам. А вскоре встретил у Мераба Мамардашвили: “Основная страсть человека – это осуществиться”. Интересно, что бы сказал по этому поводу К. Свасьян. В глубине они ведь близки.

Осознать своё призвание, не впадая при этом в гордыню, — серьёзная проблема. А исполняя призвание, надо соблюдать меру. Зарвался – сорвался. Классические примеры хорошо известны. К ним постоянно добавляются и современные. Срывы, известные мне: С.Н. Магнитов, С.В. Палагин, П.Я. Сергиенко. Определённые трудности с самоопределением имеют В.Л. Кожара, С.В. Мусанов, П.А. Харченко. Хорошо, достойно держатся А.Н. Алексеев,
М.А. Басин, В.В. Демьянов. Меньше заметны те, кто недооценил свой потенциал. Мера нелинейна и динамична. Нужен мониторинг меры.

Верно ли я шёл до сих пор? Мат-мех в 50-е годы – это было правильно. Работа на кафедре – тоже нормально. Но я помню несколько ключевых моментов, когда уклонялся от профессиональной карьеры, и не всегда осознанно. Основные научные результаты так или иначе относятся к методам. Через методологию я вышел на философию, подчиняясь давнишней склонности. Раскопал тут свою нишу и увлечённо работаю. Ошибок не вижу.

Семья. Я всегда с недоумением сожалел, что Юля меня отпустила. Конечно, Юля поддержала бы меня в противостоянии тогдашнему парткому. Меня, но не семиодинамику и тринитарность. Потому, наверное, и отпустила. Не к другим, а ко мне самому, к тому, перед чем робеет сегодня и Нина. А у Люды доминировала своя стезя. Она и не отпускала. Я справедливо обречён на одиночество. Но счастлив любовью к детям, каждому из четырёх, таких разных.

В математической аэродинамике мне кое-что ещё предстоит сделать. Но это уже прощальные штрихи. Душа, погуляв на просторах синергетики, перекочевала к воспоминаниям. Впереди, кроме “Крупиц памяти”, маячат “Люди в письмах”. Их будет несколько томов. Мой стиль ищет свой жанр. Работы ещё хватит лет на семь.

Срок 82 проявился не сегодня. В этом возрасте ушли А.А. Любищев, П.Г. Светлов,
О.А. Ладыженская и ещё несколько уважаемых мною людей. Значит, ориентир – 2013 год, по семейной традиции, 9 ноября.

Мысли не мешают шагать. Впереди гора Круглая, 636 м. Поднимусь и на неё. Сначала приходится заметно сбросить высоту, так что подъём снова получился приличным. Железная пирамида с тремя ногами тут тоже повержена. Обошёл, не снимая рюкзака. Ветер срывает очки. Остаётся ещё одна гряда Колвицких тундр. Перед ней низинка с симпатичным озером, а вправо уходит лощина с узким скалистым ущельем. (Хотел: “Ущелье щеголяет щёчками”, да вспомнил Тургенева: “Друг мой, Аркадий, не говори красиво”). Виды сверху — замечательные. “Остроконечные елей ресницы над голубыми глазами озёр”, — вот уж кто-то действительно красиво сочинил.

Идти по верхам легче, чем по лесным зарослям, но приходится менять высоту. Тундры совсем не плоские. От горы Домашней, 540 м, на карте указана вроде как дорожка в Колвицу, но на местности я её не нашёл.

Спускался “по природе”, и этот спуск измотал меня больше, чем те подъёмы. Надобно заметить, что подъёмы были не от нуля, а спуск – почти до уровня моря. Набрать 300 м высоты по ровному склону проще, чем сбросить 500 м по крутому спуску, где камни, мох, трава, кусты, деревья. При подъёме место, куда ступает нога, близко и понятно, при спуске – далеко и непонятно. Полкилометра крутого спуска по природе “веселее”, чем километр вприпрыжку по тропе. А спустился я почти без рук и с чистой пятой точкой.

Держал направление к озеру, что западнее Колвицы. Там и остановился на ночлег. Ноги — горят. С удовольствием переобулся в кеды. Опять сварил красный гриб, но оставил на утро. Пишу в палатке. По стенке ползёт муравей. Это любопытно и перспективно. Ветер стих. Время 20 часов.

30.08.06. Встал в 7 часов. Палатка сухая, росы нет, небо хмурое. Значит, жди дождя. Съел грибовницу, выпил кофе, зарядил термос. Вышел в 8.30. Можно бы не торопиться, да завод ещё не кончился. В сторону Колвицы от озера, как я и предполагал, идёт дорога. Шагаю по ней и посматриваю, где же всё-таки цивилизованный путь на гору. Тропинки попадаются, но все какие-то сомнительные. Посреди дороги вдруг громадный камень-глыба. Теперь понятно, почему она зарастает: по ней перестали ездить. Где-то сделали другую. Увлекшись проверками ответвлений вправо, сделал порядочный крюк и стал выбираться тропинками. Вышел в посёлок. Улицы пусты. Навстречу молодая пара с фанерными коробами за спиной. Приехали за черникой.

В 10 часов перехожу мост. Начинает моросить. На автобусном кольце крытый павильон (правда, без сидений), указатели пешеходного перехода, полоски “зебры”. До рейсового ещё три часа. Ловлю попутку. Десять легковушек просвистели мимо. Подсадил “козлик”. Вскоре сели ещё четверо мальчишек с коробами. Чернику здесь берут грабилками. Это такие совки с продольной сеткой, сдирающей ягоды с веточек. Но набрали ребята мало. Посоветовал им сходить на ту сторону реки.

Приехали. До вокзала ещё топать, а дождь разошёлся. Вот и плащ пригодился. “Пожалуйста, один плацкартный до Петербурга на ближайший поезд”...

Ждать 10 часов. Пообедал за 45 р. Купил хлеб в дорогу. Вздремнул. Пора считать раны. А их, собственно, и нет. Аптечка не тронута. Сказать, что ничего не болело, было бы не точно. Но организм справился сам, без поддержки. Молодец он у меня. Помнит правило “Возвращаться без болячек”. Сегодня день рождения Юли. Посвятим этот походик ей. Услышит ли она?

Прогулка, считай, состоялась. Спокойнее ли стало? Пока не ясно. В точке бифуркации состояние сумбурное, хаотичное. Старое – отпало, новое – рождается, формируется, становится. Каким оно будет – скоро увидим. Дерзкая мечта, которая угрожающе красовалась 5 лет, за 5 дней перешла в удивлённую память. Главное – это было не зря. Я понял нечто важное, чего недопонимал раньше. Напряжение двух трудовых дней было нужным. Но как быстро всё проскочило! Толик будет разочарован видимой простотой этой прогулки. Да, к 80 годам надо предпринять что-нибудь покруче.

“Размышления к 70-летию” Р.Г. Баранцева в своё время печатались в “Светограде” (2001, №1-2, с. 5). Они были своего рода обязательством перед собой и друзьями предстать перед Горним Судом.