Приморской государственной публичной библиотеке им. А.М. Горького — 120 лет!

В университет я поступила в 1991 г. Тогда ещё существовал “трудовой” семестр — летом студенты (в том числе и только поступившие) должны отработать в колхозе. Были и исключения. Я попала в число последних: умела печатать на механической “Ятрани” (имевшей замечательное прозвище “Ядрянь”). Поэтому во время своего “колхоза” я трудилась в деканате исторического факультета. И первое упоминание о “Горьковке” сейчас вспоминаю как анекдот. Декан Рим Мисбахович Самигулин объяснял кому-то из таких же, как я, практикантов, как проехать к какому-то магазину. Ориентир был такой: “Рядом библиотека им. Горького”. Ориентир ничего не говорил. Рим Мисбахович обратился ко мне: “Лена, а вы знаете, где Горьковская библиотека? А “Академкнига”? Нет? А вы давно во Владивостоке живёте?” Помню удивлённые глаза декана, когда ему ответила, что живу во Владивостоке с рождения. Ему тогда казалось невероятным, что коренная жительница может не знать таких вещей. Позже я прочту у Дж. Голда в “Психологии и географии” — в зависимости от личного опыта каждый человек имеет свои пространственные представления, и картина мира у каждого своя. Сейчас мне сложно представить, что в моей картине мира летом 1991 г. было так много белых пятен: библиотека им. Горького, магазин “Академкнига”, Российский государственный исторический архив Дальнего Востока, Государственный архив Приморского края и много чего ещё.

“Открытие” этих terra incognita состоялось быстро. Моя подруга Анна Куракина жила рядом с библиотекой, и потому она ехала туда сразу после занятий, сдавала заказ на книги, а к 15.00 мы все собирались в Горьковке — я, Анна, Вика Чернышова и “примкнувшая” к нам Лена Романова (тогда заочница с заветной мечтой о переводе на дневное отделение после 1 курса). Тут мы читали в “четыре руки и восемь глаз”, писали конспекты. По этим конспектам выучились не только мы, но ещё поколения три-четыре знакомых и родственников.

Последние два года моего студенчества библиотека университета начала “переезжать”. Поэтому “Горьковка” для нас стала единственной. Помню огромную очередь в гардероб: сначала надо было попасть туда и сдать одежду. Потом отстоять очередь, чтобы заказать книги, — очередь начиналась сразу у гардероба, змеиным хвостом загибалась к лестнице и уползала в даль светлую по ступенькам на второй этаж. С той поры у меня есть удивляющая всех знакомых привычка проводить в библиотеках и архивах летние каникулы (сейчас уже отпуск). Так я собирала материал на диплом: летом нет гардероба (а значит, экономишь время на очереди), да и очередь на заказ книг летом куда короче.

Тогда у “Горьковки” было ещё одно подразделение – депозитарий на ул. Светланской, 119. В депозитарии хранился Фонд редких книг и журналов. Помню свой ужас – всегда боялась лестниц, зависающих в пустоте. А подниматься на третий этаж надо было по скрипящим ступеням, которые, казалось, вот-вот развалятся. Но деваться некуда: издания XIX в. (Хомяков, Киреевский, Чичерин, Кавелин, “Вестник Европы” и т.д.) да и экзотика советских времён (журнал “Историк-марксист” со знаменитой дискуссией по славянофильству (1939-1941 гг.) были в 1995-1996 гг. доступны только здесь — наш университетский Редкий фонд также находился в состоянии “переезда” вместе с другими подразделениями библиотеки университета и потому был закрыт. “Вознаграждением” за мои муки по преодолению лестницы стало то, что у депозитария отсутствовал читальный зал. Меня отправляли в “Музыкальный абонемент” — тут самые комфортные условия по тем временам: мягкие диваны, журнальные столы... Сейчас, проезжая мимо разрушающегося дома по ул. Светланской, 119, я часто думаю, что ещё долго никто не сможет попасть ни в депозитарий, ни в “Музыкальный абонемент”, ни взять книги на “Научном абонементе”, что у нынешних студентов, историков и культурологов, нет возможности использовать всё это богатство, не имеющее аналогов ни в Internet, ни на CD или DVD-дисках.