ЗНАКОМИМ С МЫСЛЯМИ НИКОЛАЯ РЕРИХА

НЕБЕСНОЕ ЗОДЧЕСТВО

От самых ранних лет небесное зодчество давало одну из самых больших радостей. Среди первых детских воспоминаний прежде всего вырастают прекрасные узорные облака. Вечное движение, щедрые перестроения, мощное творчество надолго привязывало глаз ввысь. Чудные животные, богатыри, сражающиеся с драконами, белые кони с волнистыми гривами, ладьи с цветными золочёными парусами, заманчивые призрачные горы — чего только не было в этих бесконечно богатых, неисчерпаемых картинах небесных. Без них и охота и первые раскопки не были бы так привлекательны, и в раскопках и в большинстве охот глаз всё-таки устремлён вниз, и это не наскучит, лишь зная, что вверху уже готова заманчивая картина. Сколько раз из-за прекрасного облака благополучно улетал вальдшнеп или стая уток и гусей спасалась неприкосновенно. Курганы становились особенно величественными, когда они рисовались на фоне богатства облаков. На картине «Морской Бой» — первоначально всё небо было занято летящими Валькириями*, но затем захотелось убрать их, построив меднозвучащие облака, — пусть сражаются незримо. Картины «Небесный бой», «Видение», «Веление Неба», «Ждущие», «Карелия» и многие другие построены исключительно на облачных образованиях. Прекрасна и небесная синева, особенно же когда она на высотах делается тёмно-ультрамариновой, почти фиолетовой. Когда мы замерзали на Тибетских нагорьях, то облачные миражи были одним из лучших утешений. Доктор говорил нам, прощаясь вечером: «До свидания, а может быть, и прощайте — вот так люди и замерзают». Но в то же время уже сияли мириады звёзд, и эти «звёздные руны» напоминали, что ни печаль, ни отчаяние неуместны. Были картины «Звёздные руны», и «Звезда героя», и «Звезда Матери Мира», построенные на богатствах ночного небосклона. И в самые трудные дни один взгляд на звёздную красоту уже меняет настроение; беспредельное делает и мысли возвышенными. Люди определённо делятся на два вида. Одни умеют радоваться небесному зодчеству, а для других оно молчит или, вернее, сердца их безмолвствуют. Но дети умеют радоваться облакам и возвышают своё воображение. А ведь воображение наше — лишь следствие наблюдательности. И каждому от первых его дней уже предлагается несказуемая по красоте своей небесная книга. Была и картина «Книга Голубиная».

1939 г.

* В скандинавской мифологии — воинствующие девы, дарующие победы в битвах.

Н. Рерих. «Знамение»

Сюрреализм и большинство всяких «измов» не имеют путей в будущее. Можно проследить, что человечество, когда наступали сроки обновления, возвращалось к так называемому реализму. Под этим названием предполагалось отображение действительности.

Вот и теперь русский народ убрал всякие «измы», чтобы заменить их реализмом. В этом решении опять сказывается русская смекалка. Вместо блуждания в трущобах непонятностей народ хочет познать и отобразить действительность. Сердце народное отлично знает, что от реализма открыты все пути. Самое реальное творчество может быть прекрасно по колориту, может иметь внушительную форму и не убоится увлекательного содержания.

Целые десятилетия люди мечтали и спорили о каком-то чистом искусстве. Отреклись от содержания, сюжетность сделалась жупелом, а в то же время засматривались на те старинные произведения, в которых мастера не избегали темы.

Мало того что в старом итальянском и нидерландском искусстве картина имела содержание, но даже французские художники, всюду признанные, очень заботились о темах своих картин. Стоит прочитать письма Энгра, Делакруа и даже Гогена, чтобы убедиться, насколько свободно мыслили эти прекрасные художники.

Иначе и не могло быть; бесконечные говорения о чистом искусстве и ограждение его от всяких привхождений сделали то, что искусство перестало быть свободным. Последователь всяких «измов», произнося свои заклинания, заключал себя в заколдованный круг всяких запрещений. А в то же время Рафаэль или Леонардо, получавшие от заказчиков точные описания содержания им порученных картин, оставались свободными. В своём широком размахе они умели вместить любые условия, не понижая достоинства своего творения.

Вот к этой-то истинной свободе замысла и выполнения и должны стремиться те, которые возлюбили реализм как прочную отправную точку. Путь реализма не обманет, и широкое воображение русского народа поможет сделать отображение действительности истинными цветами возрождения.

Сюрреализм в творческой скудости хотел представить Боттичеллевскую Венеру с рыбьей головой, а Аполлона вообще безликим в соломенной шляпе. Художники широких замыслов, как Гойя или Эль Греко, изумились бы такому скудоумию. Значит, «измы» зашли в тупик. Пусть же красота и богатство действительности в своём реальном отображении будут основами крепкими.

Рыбья Венера вызвала не менее своеобразные осуждения. Знатоки сказали, что рыбья голова неуместна, но если бы художник снабдил Венеру рыбьим хвостом, то это было бы вполне приемлемо. Автор рыбьей Венеры довольно справедливо заметил, что, вероятно, и первое изображение женщины с рыбьим хвостом было тоже осуждено. Впрочем, что говорить о разных осуждениях. Прекрасные картины Пюви де Шаванна и Уистлера были отвергаемы академическими авторитетами, а в Стокгольмском Музее можно видеть отличную картину Рембрандта, не принятую в своё время городской ратушей. Всяко бывало. Но пути простейшие, пути вдохновенные приведут к Красоте.