ДОЗОРНЫЙ РУССКОГО ИСКУССТВА

 

Критик? Общественный деятель? Человек мощнейшего духовного видения, собиратель, коллекционер, вдохновитель многих и многих дарований на поприще искусства, литературы, науки. Что значит это имя для культуры России? Это не просто ИМЯ – это и есть жизнь русского искусства, его история.

Илья Репин. «Портрет В.В. Стасова»

Владимир Васильевич Стасов (14.01.1824—10.10.1906) был пятым ребёнком в семье Василия Петровича Стасова, удивительного человека, архитектора «и не только зданий, но и человеческих душ». Владимир получил прекрасное домашнее образование и воспитание, и предполагалось, что он пойдёт по стопам отца – тоже станет архитектором, но сын поступает в Училище правоведения. И именно здесь попадает на ту благодатную почву, которая впоследствии дала возможность полностью расцвести всем его задаткам, заложенным в детстве, и особенно музыкальным. «Навряд ли в каком-нибудь другом русском учебном заведении, – вспоминает В. Стасов, – музыка процветала в такой степени, как в Училище правоведения. В наше время музыка играла у нас такую важную роль, что, наверное, могла считаться одною из самых крупных черт общей физиономии училища». Он сам много занимался на фортепиано, сочинял, пел. Вместе с друзьями-единомышленниками разыгрывал партитуры, переложения опер, балетов, исполнял романсы и арии, участвовал в спектаклях и концертах. В те времена музыку изучали только по нотам, и за время обучения в училище была проштудирована почти вся музыкальная литература, зарубежная и, конечно же, отечественная, которую уже тогда будущий критик пропагандировал и изучал. Заложенная в детстве любовь ко всему прекрасному, к постоянному творческому поиску и самосовершенствованию; жизнь в столице, где сконцентрированы лучшие мировые шедевры, театры, концертные залы, где живут и творят выдающиеся люди своего времени, – всё это позволило В. Стасову не просто накопить огромный багаж знаний по многим направлениям и отраслям культуры и науки, но и окончательно определиться в том, что он должен делать и чем заниматься в будущем.

В одном из писем 20-летнего Владимира мы читаем: «Вы знаете, что когда я стал разбирать все существующие произведения искусства и стал рассматривать всё писанное о них, ибо ни одно из них не может и не должно существовать без критики, то я не нашёл художественной критики в том смысле, как она должна быть…» Но не только о художественной критике помышлял юный Стасов, он понимал, что «…критика должна заключать в себе все искусства, непременно без исключения, потому что они суть различные стороны и средства одного и того же общего целого… тогда только может существовать полная мысль и не будет больше забавных, доселе существовавших споров о том, которое искусство выше: скульптура или поэзия, или музыка, или живопись, или архитектура?» Да, это говорит о широчайшем осмыслении своего призвания. У него уже в то время сложилось понимание значения Культуры в широком смысле этого слова и влияния её на судьбы людей, на «развитие и благоденствие России». Здесь уже чувствуется духовная мощь будущего Стасова, который всё делал воистину по-русски – широко, с богатырским размахом. Он считал, что критик является истолкователем общественного мнения, что он должен выражать (направлять) вкусы и запросы публики, быть не пассивным любителем искусства, а «критиком-действователем», таким же активным и творческим, как художник-создатель. Критик должен не только находить в искусстве истинно великое, но уметь раскрыть, объяснить это великое, соотнести это с действительностью и направить в будущее.

Илья Репин. «В.В. Стасов в своём кабинете СПб. публичной библиотеки», 1900-е годы

По окончании училища после долгих поисков Владимир Васильевич наконец-то находит для осуществления всех своих мечтаний и планов подходящую для этого должность – заведующего Художественным отделом Петербургской публичной библиотеки. Работая здесь, Стасов продолжает своё самообразование. Теперь он не только изучает изобразительное искусство и музыку, скульптуру, архитектуру и литературу, но и занимается археологией, народными ремёслами, костюмами, собирает старинные манускрипты, рукописи, рисунки, позже фотографии, коллекционирует автографы, письма выдающихся людей и многое другое. И всё это не являлось «пыльным хламом», всё это постоянно находилось в работе в чьих-то руках и деятельно служило русскому искусству, русской науке. Он был не просто хранителем и собирателем – он «был властелином этих сокровищ и богатством своим распоряжался умело и по-настоящему творчески» (Г. Левашова). Но, главное, он был коллекционером человеческих талантов. У него не было своего кабинета в библиотеке, но на втором этаже имелся «уголок» — его «рабочее место» с тяжеловесным письменным столом. Место это метко прозвали – «дозорная вышка». И на ней он был бессменным часовым, вперёдсмотрящим русского искусства. «Всё, в чём была хоть искра красоты, было духовно близко, родственно Стасову, возбуждало и радовало его. Своей большой любовью он обнимал всю массу красивого в жизни – от полевого цветка и колоса пшеницы до звёзд, от тонкой чеканки на древнем мече и народной песни до строчки стиха новейших поэтов» (М. Горький). Здесь же, в библиотеке, он имел возможность встречаться и общаться с очень интересными людьми, которые частенько приходили к нему за каким-то знанием, а уходили поражённые громадным духовным накоплением «библиотекаря», его любовью к творчеству, стремлением помочь каждому. Среди них — не только люди искусства, но и представители науки, и общественные деятели, которые, однажды попав в библиотеку, подпадали под обаяние и влияние этого загадочного человека и становились его друзьями и последователями.

Стасов жил во времена Горького и Пушкина, Глинки и Прокофьева, Пирогова и Павлова, Серова и Асафьева, Крылова и Маршака, Крамского и Рериха. «Он не только встречал многих замечательных людей, он искал их, шёл к ним, забирал их к себе в душу. Он становился частью (и не малой) их судьбы, верно и бескорыстно служил их таланту» (Г. Левашова). Он понимал, что «всякий народ должен иметь своё собственное национальное искусство, а не плестись в хвосте других по проторенным колеям, по чьей-либо указке», что для расцвета государства необходимо поднять на должную высоту творческий дух русского народа. И Стасов выискивал и поддерживал лучших представителей искусства. Молодое движение, получившее название «Передвижники», во главе которого стоял И.Н. Крамской и в числе участников которого были И.Е. Репин, В.Е. Маковский, В.Г. Перов, В.В. Верещагин, Н.Н. Ге, И.И. Шишкин, А.И. Куинджи, скульпторы М.М. Антокольский и И.Я. Гинцбург, – одно из интереснейших движений в плане коллективного творчества и сотрудничества. Трудно в нескольких строках дать обзор всего огромного материала, вышедшего из-под пера Стасова в защиту и пропаганду этого нового прогрессивного движения творцов. Столь же велико было влияние Владимира Васильевича и в области музыки. Он был душой музыкального кружка, известного под названием «Могучая кучка», кстати, именно он дал это название в одной из статей: «…сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже такой могучей кучки русских музыкантов». В состав кружка входили М.А. Балакирев, Ц.А. Кюи, М.П. Мусоргский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков. Критик знакомил публику и с новой порослью, поднявшейся вслед за «Могучей кучкой», – А.К. Лядовым, А.К. Глазуновым, А.С. Аренским. Он тонко чувствовал, какой материал необходим для музыкального воплощения в данный период и рекомендовал его своим друзьям. В частности, именно с подачи Владимира Васильевича А.П. Бородин пишет по мотивам «Слова о полку Игореве» оперу «Князь Игорь», сюжетную линию либретто которой также написал сам Стасов. «Богатырская» симфония Бородина, оперы Мусоргского «Борис Годунов» и «Хованщина», симфоническая картина «Садко» Римского-Корсакова, опера «Псковитянка» и симфонические увертюры «Буря» П.И. Чайковского, «Король Лир» М.А. Балакирева – это неполный список всего того, что было осуществлено совместными усилиями. Около него постоянно можно было встретить малоизвестных молодых людей, и он постоянно «с некой таинственностью в голосе, рекомендовал их как великих поэтов, музыкантов, художников, писателей – в будущем» (М. Горький).

Немало копий сломал он в защиту этих новаторов, стремившихся к «новым берегам», утверждавшим в своём творчестве великую силу русского искусства. Не стесняясь никакими рангами и чинами, иногда резко и прямолинейно он «выворачивал наизнанку» всю подноготную современных знатоков и судей: «…И мы должны от вас зависеть, от ваших капризов или незнания, от вашего равнодушия или плохих вкусов?! Нет, это уж слишком… По счастью есть суд истории. Его уже ничем не выскоблишь и не затушуешь» (Г. Левашова). Его ругали, с ним не соглашались, обвиняли в «русофобии» и категоричности, но никогда никто не отрицал его самоотверженной преданности идеям обновления государства посредством культуры и искусства. «Знают, пройдёт испытание. Всенародная, крепкая доверием Русь стряхнёт пыль и труху. Сумеет напиться живой воды. Наберётся сил. Найдёт клады подземные. Точно неотпитая чаша стоит Русь» (Н. Рерих). И посвятив все свои помыслы и устремления любви к Прекрасному и несению этого Прекрасного в жизнь, Владимир Васильевич Стасов воистину, как Дозорный русского искусства, несменно стоял на своём боевом посту до конца земного пути. «Его стихией, религией и Богом было искусство, — писал М. Горький, — он всегда казался пьяным от любви к нему, и – бывало – слушая его торопливые речи, невольно думалось, что он предчувствует великие события в области творчества, что он стоит накануне создания каких-то крупных произведений литературы, музыки, живописи, всегда с трепетною радостью ребёнка ждёт светлого праздника…»

Материал подготовлен Светланой

ОВСЯННИКОВОЙ, с. Верхний Уймон,  Алтай.