ДАВАЙТЕ ВМЕСТЕ

ИСКАТЬ ПЕДАГОГИКУ!

ШАЛВА АЛЕКСАНДРОВИЧ АМОНАШВИЛИ — Человек, рядом с которым нам посчастливилось жить. Педагог-новатор, провозгласивший ПЕДАГОГИКУ СОТРУДНИЧЕСТВА, – его философская система называется «Гуманно-личностный подход к детям в образовательном процессе», и она рекомендована Министерством образования РФ для применения на практике.

Ш.А. Амонашвили закончил востоковедческий факультет Тбилисского университета, работал в школе, учился в аспирантуре, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации. Сейчас он – доктор психологических наук, профессор, академик Российской академии образования, Лауреат Государственной премии РФ, иностранный член Украинской академии педагогических наук, Почётный доктор Софийского университета им. Св. Климента Охридского (Болгария), заслуженный профессор Московского городского педагогического университета, почётный профессор ряда университетов иностранных государств. Из-под его пера вышли десятки педагогических, психологических и художественных произведений, многие из них переведены на разные языки. Шалва Александрович возглавляет одноимённый Издательский дом и совместно с Д.Д. Зуевым издаёт стотомную «Антологию гуманной педагогики».

Он утверждает, что всем основам гуманно-личностного подхода к детям он научился у классиков мировой педагогики – К.Д. Ушинского, В.А. Сухомлинского, Януша Корчака, А.С. Макаренко и многих других, чьи великие имена вошли в «Антологию». Но, думается, главная первооснова – в самом Шалве Александровиче, и в частности в том, как он воспитывал собственных детей. Вот реальный показатель высочайших качеств человека. И сейчас мы знакомим читателей «С» с ценнейшей книгой Шалвы Амонашвили – «Исповедь отца сыну».

В обращении, открывающем исповедь, великий педагог говорит: «Буду рад, если поможет она Вам в воспитании собственных детей. Перед Вами большая жизненная романтика. Желаю Вам удачи».

Мы выбрали из книги несколько глав.

БУРАТИНО

Как я мог представить, что эта маленькая куколка для самодеятельного кукольного театра внесёт в твою детскую жизнь столько радости? Как я мог предвидеть, что она станет нашим добрым союзником в твоём воспитании?

Я её купил просто так, не думая о том, что она может куда успешнее и внушительнее воздействовать на тебя в некоторых исключительных случаях, чем наши, пусть даже хоровые, наставления.

Если бы я всё это мог предвидеть, то, не затруднив себя хождением по магазинам, взял бы кусок дерева, вырезал бы из него весёлое личико с длинным носом, с помощью красок сделал бы его ещё более весёлым, затем, сшив и прилепив обычную красную рубашонку, надел бы на правую руку и приступил к воспитанию.

Я принёс купленного Буратино домой и под вечер, когда тебя начали кормить кашей, решил устроить представление. Тогда тебе было два с лишним года.

Надев на правую руку рубашку, я сунул указательный палец в отверстие шейки, большой и средний пальцы — в рукава, залез под стол и начал импровизировать содержание первого акта первого в своей жизни спектакля собственной постановки.

А в это время за столом происходило следующее. Ты начал выкидывать свои обычные номера, размахивая кулачками и отвергая пищу. И, конечно же, как часто случалось в таких напряжённых ситуациях, сунул руку в глубокую тарелку с кашей. Она тебе показалась очень горячей, и ты, стало быть, собирался заорать что было мочи, измазав одновременно лицо бабули, а бабуля приготовилась принять ответные меры — промыть тебя тёплой струёй наставлений. На этом всё и застыло.

Откуда бабуле было знать, что папа сидит под столом, обдумывая свой спектакль. А ты и не представлял, что папа дома.

Вдруг из-под угла другого конца стола неожиданно вылез Буратино, весело сияя, в своей красной рубашке, и заговорил тонким голоском: «Мальчик, как тебя зовут?»

Бабушка забыла о своём измазанном лице и своих воспитательных намерениях. Ты забыл о том, что тебе следовало заорать. Оба изумлённо уставились на необычное зрелище.

«Как тебя зовут, мальчик?» — продолжал тонкий голосок. Буратино, подпрыгивая и пританцовывая, весело махал руками.

Зрители очнулись от первого изумления. Разумеется, на секунду раньше пришла в себя бабуля: «Ну, отвечай, он к тебе, наверное, пришёл!»

«Паата!» — всё твоё изумление звучало теперь в твоём голосе.

«Я — Буратино. Повтори, пожалуйста, моё имя!»

Пришлось поупражняться в произнесении этого сложного имени.

«Ты хочешь дружить со мной?»

Ты кивнул головой.

«А ты отвечай голосом. Скажи так: рад с тобой дружить, Буратино!»

Ты повторяешь.

Буратино медленно, танцующей походкой движется к тебе, напевая одновременно песенку.

«Дай пожать руку!» — Его короткая рука потянулась навстречу твоей, но увидев, что твоя рука измазана, дёрнулась назад.

«Пожалуйста, прошу тебя, помой руки, а то я боюсь испачкаться твоей кашей!»

Ты протягиваешь руку бабуле. Она уже успела вытереть себе лицо, а теперь принялась чистить твои руки. Ты не спускаешь глаз с Буратино. Происходит рукопожатие.

«Ты обидел бабулю, извинись, пожалуйста!.. А теперь ешь. Вкусно, правда?.. Ты хочешь, чтобы я приходил к тебе?.. Только если ты не будешь обижать меня... Кончил кашу?.. Поблагодари, пожалуйста, бабулю!..»

Мама, почуяв необычное, тоже включилась в действие, начала объяснять Буратино, что Паата умный и сдержанный мальчик. Буратино рад этому.

Попрощавшись с тобой и пожав руку, Буратино отдаляется от тебя, двигаясь вдоль стола.

Ты тревожишься. «Буратино! — кричишь ему вслед, — приходи ещё!»

Вскоре «приходит» папа, и ты, с помощью мамы и бабули, объясняешь ему, какой к тебе пришёл человечек.

Папа серьёзно начинает обдумывать сценарий, способ выступления, содержание общения.

Буратино появляется один-два раза в день, в заранее назначенное время, иногда совершенно неожиданно, когда возникает особо напряжённая ситуация. Его появление восстанавливает атмосферу взаимоуважения, разряжает обстановку возникновения конфликтов.

К приходу Буратино ты готовишься, как к празднику. Он может сесть тебе на плечо, на голову, ущипнуть за щеку, подать ложку. Он несёт тебе конфету, печенье. Он говорит с тобой обо всём, что тебя интересует. Рассказывает сказки, учит стихам, приучает тебя быть вежливым, сдержанным. Он всегда знает о твоих каждодневных поступках, радуется твоим добрым делам, огорчается дерзостям. Полон надежд, что ты умный и хороший. Буратино может убаюкивать тебя, и хотя колыбельная в его исполнении звучит не так уж мелодично, ты всё же засыпаешь.

Я готов поклясться, я уверен, что ни один воспитатель не смог бы так сильно повлиять на нравственно-этическое и умственное развитие моего Пааты, как его общение с Буратино, продолжавшееся всего 8-10 месяцев…

Прошло с тех пор почти сорок лет. Вы думаете, мы где-то потеряли эту живую игрушку? Вовсе нет! Мы поставили Буратино на длинную палочку и поместили в книжный шкаф.

— Зачем вам это? — спрашивали меня гости. И я объяснял им педагогику с участием Буратино. Эта игрушка сыграла свою добрую роль в воспитании дочери. А потом долго ждала, кого ещё воспитать.

Но вот родилась дочка у самого Пааты — Нинца. В тот день мне показалось, что Буратино на палочке заулыбался и потёр руки.

Паата, ставший отцом, снял Буратино с палочки, надел его на правую руку и в более совершенной форме повторил педагогику с участием этого человечка.

Потом Буратино вернулся на своё место…

СЛЁЗЫ

Стоял тёплый майский день, тебе было тогда чуть больше пяти. Мы отправились в поход на близлежащие горы. Была с нами Мака, твоя двоюродная сестра, на год старше тебя. Вы бегали, собирали цветы, смеялись. И вдруг умолкли. Я увидел вас сидящими на корточках, вы что-то внимательно рассматривали. Я подошёл. На стебельке полевого цветка сидел кузнечик, прозрачно-зелёный, с тоненькими длинными крылышками, с усиками. Он неожиданно раскрыл крылышки и сделал длинный скачок. Вы весело погнались за ним и опять, сидя на корточках, долго изучали его. Он, видимо, решил поиграть с вами: скок — и вы за ним, опять скок — и опять вы за ним. Вместе с кузнечиком вы бегали по всему полю и смеялись. Наконец кузнечик сел на асфальтированную дорогу. Теперь мы втроём окружили его.

«Какой ты красивый... Что ты ищешь?» — начала задавать ему вопросы Мака. Но кузнечик раскрыл крылышки и собрался было сделать прыжок, как ты ни с того ни с сего накрыл его ногой. Мака вскрикнула: «Не смей!» Ты поднял ногу — и мы увидели раздавленного кузнечика.

«Зачем ты это сделал?» — спросила Мака, обиженная до слёз. Ты молчал.

«Да, сегодня мама уже не дождётся своего кузнечика. Она, наверное, будет горько плакать!» Я был огорчён, но не бранил тебя. «Кузнечик уже никогда не будет прыгать и шалить... И цветы напрасно будут его ждать!..»

Мы поднялись и пошли дальше. Я предложил вам сесть в тени под деревом и позавтракать. И как будто всё уже было позади, как ты вдруг вскочил и побежал обратно на дорогу. Ты сел на колени перед кузнечиком, лежавшим на асфальте. «Кузнечик больше не будет прыгать... Мне жаль кузнечика...» Ты рыдал. Мака успокаивала тебя, но ты не слушал её. «Почему я раздавил кузнечика?.. Мне жалко его... Пусть он оживёт...»

Я ещё не видел такого обилия слёз, не слышал, чтобы ты когда-нибудь так плакал. Мне действительно было очень жаль кузнечика, но я радовался твоим горьким слезам, слезам сожаления. «Ничего, сынок, плачь... Может быть, именно сейчас ты рождаешься как человек!» — думал я, всматриваясь в тебя.

Ты жалел о своём поступке, ты хотел вернуть время назад, чтобы исправить свершённое. И мне показалось тогда, что только в том сердце может поселиться бескорыстное чувство сопереживания, в котором уже возникло раскаяние в своих необдуманных поступках, чувство вины, чувство ответственности.

КАРЛСОН

Первое письмо от Карлсона, который живёт на крыше, ты получил в день твоего рождения, 20 февраля. Ты был тогда во втором классе.

О захватывающей дружбе Малыша с Карлсоном, живущим на крыше, ты уже знал. В течение двух-трёх недель, пока мы читали тебе книгу о них, ты жил жизнью Малыша и мечтал иметь друга с пропеллером. Ты готов был верить, что Карлсон действительно существует, что он живой человечек.

В семье в твои обязанности входило открывать наш почтовый ящик и доставать оттуда письма и газеты. На этот раз твоё внимание привлёк необычный конверт, раскрашенный в красный и жёлтый цвета. С его лицевой стороны на тебя смотрел весёлый человечек с пропеллером на спине. На конверте крупным и нескладным почерком было написано: «Паате. Секретно! Секретно! Секретно! Карлсон с крыши».

Дома была только бабушка, и это облегчило твоё положение: ты положил газеты на обычное место и со своим письмом от Карлсона залез под письменный стол.

Карлсон писал тебе: «Я Карлсон. Хочу дружить с тобой. Как только найду возможность, прилечу к тебе. Я же самый занятый человек в мире. Поздравляю с днём рождения. Вчера я решил поступить в первый класс, прямо без прохождения нулевого. Я же самый талантливый, самый умный в мире. Хочешь, проверь: пришли три самые сложные задачи, я их сразу решу и пришлю обратно. Жду от тебя письма. Напиши, какую сказку ты читаешь. Пусть нашим паролем будет «Плим». Письмо я должен получить послезавтра. Положи его в такой же красочный конверт, как мой. Заклей его, напиши сверху адрес: «На Крышу. Карлсону. Секретно. Паата». А теперь до свидания. Карлсон. Плим».

Слова были написаны разноцветными фломастерами, строки шли зигзагами, буквы были то крупные, то мелкие, искажённые.

Спустя полтора года переписка с Карлсоном прекратилась. Он сообщил тебе, что срочно улетает далеко-далеко по очень важному делу. «Я вернусь когда-нибудь. Я ведь возвращаюсь всегда!» Некоторое время ты скучал по своему другу, по своей засекреченной и увлекательной игре. Ты, конечно, вовсе не думал, что имеешь дело с настоящим Карлсоном, хотя как-то мы, напуганные твоим внезапным исчезновением со двора, нашли тебя на крыше нашего дома. Ты не открыл нам тогда своего секрета — зачем поднялся на крышу, что тебе там было нужно. «Так. Хотел посмотреть, что там!» Ты мечтал иметь Карлсона — друга, тебе нужны были происшествия с секретами и паролями. Ты знал, что вся игра, длившаяся полтора года, — игра воображения.

Но могу поклясться, ты переживал всё как настоящее и со всей серьёзностью относился к каждому письму с Крыши, аккуратно отправлял Карлсону-невидимке свои письма.

Если тогда сказали бы тебе, что всё это — шутка, и показали, кто бросает в наш почтовый ящик письма от Карлсона и достаёт оттуда твои письма Карлсону, ты огорчился бы, наверное, не на шутку, обиделся бы до глубины души.

Почему ты получал письма именно от Карлсона?

Зачем засекреченная игра именно с паролями?

И вообще, какова была цель всей этой затеи?

Эти вопросы ты никогда не задавал нам и, может быть, до сих пор думаешь, что мы просто баловали и развлекали тебя. Но это не так. Мы в эту игру заложили часть целей нашей семейной педагогики. Теперь, уже спустя десять лет, я открою тебе наш секрет игры, переписку с Карлсоном.

Нам надо было развивать в тебе вкус к познанию и зародить мотивы учения.

Надо было развить потребность и интерес к чтению.

Надо было научить тебя способам познания, учения, добывания знаний.

Надо было воспитать ещё многое другое — вежливость, волю, верность своему слову, увлечённость...

Стать школьником — это ещё не значит, что ты уже овладел своей профессией ученика. Как учиться и ради чего — ты не понимал. Все дети вначале тянутся к школе. Ещё бы — меняется социальный статус. Но через несколько лет, может быть, спустя три-четыре года, обнаруживается, что у многих из них звонки на урок вызывают смутное ощущение тревоги, недовольства, скуки, страха; а звонки, возвещающие об окончании уроков, — чувство облегчения, радости, свободы. А ведь надо, чтобы всё было наоборот.

Поэтому нам и надо было спешить воспитать в тебе радостное, доверчивое отношение к школе, учению, стремление к трудностям познания и учения. Бабушка, мама, я — все мы вместе и каждый в отдельности внушали тебе важность положения школьника, давали тебе наставления, как учиться, помогали разобраться в тех случаях, когда ты затруднялся. Но всё это была сухая, прямолинейная дидактика. Мы призывали тебя к тому, что было не под силу твоей воле. Да разве легко сесть за выполнение домашних заданий, когда из соседней комнаты доносятся знакомое «Ну, заяц, погоди!» и заразительный смех сестрёнки…

Сейчас тебе хочется смотреть телевизор. Но надо решить задачу. Этого требует твоё будущее.

Именно сию минуту хочется поиграть с товарищем. Но надо выучить стихотворение. Это тоже очень важно для твоего будущего.

Именно сегодня хочется пойти в цирк. Но надо написать сочинение. Без него будет страдать твоё будущее.

И в твоём представлении это смутно осознаваемое светлое будущее становится невыносимым. Ты восстаёшь против него, ты протестуешь, ты не хочешь принести ему в жертву действительно светлое настоящее, которое манит тебя фейерверком удовольствий.

Так сталкиваются в твоих переживаниях настоящее и будущее.

Ты выбираешь настоящее.

Настоящее и будущее сталкиваются и у взрослых, только на совершенно другом уровне — в самых верхних слоях сознательности. И они отдают предпочтение будущему ради своего же благополучия...

Вот какая досадная ситуация, может быть, даже трагедия воспитания!

ПОЗИЦИЯ

Как можно выйти из этого положения?

Может быть, дать детям волю? Пусть делают, что хотят… Но это ни больше ни меньше как преступление перед детьми. … Может быть, тогда выберем другую крайность: заставлять, принуждать… Но я всё-таки решил сочинить короткое выступление представителя детского парламента, обращённое к взрослым. Хотя оно сочинено мною вместо детей, думаю, его сочинил бы любой ребёнок, дай ему счастливый случай хоть на секунду осмыслить заботы воспитателей, взглянуть на своё будущее глазами своих воспитателей…

«Дорогие наши воспитатели, мамы и папы, учителя, милые люди, любящие нас и заботящиеся о нас! Берите нас такими, какие мы есть, и сделайте нас такими, каким должен стать каждый из нас! …

Попытайтесь обнаружить в душе каждого из нас засекреченное местечко, где затаилось наше расположение к вашим намерениям. Может быть, вы там найдёте гены, на которых ваш разум прочтёт нашу молитву, несущуюся из глубины веков: «Мой воспитатель, воспитай меня достойным Человеком!»

…Я стремился изложить общий подход к воспитанию в целом, в котором засекреченная переписка с Карлсоном является одним из способов его раскрытия. И чтоб никто не схватил меня за горло: «А ну-ка, гони скорее свою педагогику!» — поспешу заявить: я сам её ищу, давайте искать вместе!

КНИГИ

Школьные дни радовали тебя. Изменилась жизнь, появились новые товарищи, новые заботы. Твой статус в семье стал другим — ты школьник, ты ученик, ты уже взрослый. Твой статус изменился не столько формально, сколько по существу: мы отдавали должное тому, что ты у нас уже школьник, и обращались с тобой как с серьёзным мальчиком, имеющим свои обязанности...

В школе праздник «подготовишек». Ты принёс нам красочно оформленный пригласительный билет, в нём ты сообщал нам: «Мои любимые мама и папа! Мы закончили изучение всех букв. Теперь я смогу сам читать книги и буду много читать. Приглашаю вас на наш праздник Букваря».

Праздник получился на славу. Было много мам, пап, бабушек и дедушек, сестёр и братьев. Ваши танцы, песни, декламация очаровали нас, и мы аплодировали с восхищением.

Дома торжества продолжались. Все соседи узнали, что наш Паата научился читать и писать, они поздравляли и тебя и нас. Мы с благодарностью принимали поздравления, и ты видел, ощущал, как мы гордились тем, что наш сын перешагнул первый важнейший, может быть, самый важный рубеж в познании. …

Современный человек, человек будущего, не может жить без книги. Чтение в его жизни — это важнейший способ восхождения, самосовершенствования, самообразования.

Так я смотрю на умение читать и писать, потому и радовался тому, что ты овладел этим волшебным даром человеческой природы. Но владеть даром — это ещё не всё, надо уметь пользоваться им, надо уметь любить и ценить его. И у нас в семье возникла особая забота — приобщить тебя к чтению, к книгам, дать почувствовать радость познания через чтение, счастье общения через чтение; пристрастить тебя к книгам и дружбе с ними.

Как это сделать? …

Я убеждён: ребёнок легче пристрастится к чтению, если вся семья, все взрослые члены семьи проникнуты этим пристрастием; если родители постоянно разыскивают новые книги, радуются приобретению интересной книги, ведут разговор о прочитанных книгах, заботятся о скорейшем возвращении одолженных им книг, тревожатся о книгах, которые дали почитать другим сами, берегут книги, любят стоять у своих книжных полок и вновь возвращаются к некоторым из них, устраивают семейное чтение книг. Чтение должно царить в семье, и, надышавшись этой атмосферой, ребёнок без особого труда, без болезненных переживаний настроится на чтение. …

В семейной атмосфере чтения, обстановке крайней доброжелательности мы смогли воспитать в тебе потребность к чтению книг. А с помощью подбора книг развили в тебе вкус к высокохудожественной литературе и разносторонние познавательные интересы к научно-популярной литературе.

На это потребовались годы.

Мы радовались, когда ты предпочитал остаться без игрушки ради покупки интересной книги; мы радуемся, видя, с каким вниманием ты рассматриваешь книги в книжных магазинах, как осторожно их выбираешь.

Ты создал свою библиотеку и дорожишь ею. …

Культура к вещам, которую мы воспитывали в нём, сделала своё: компьютер помогал ему — молодому социологу — обрабатывать результаты опросов и исследований, строить разные модели, готовить тексты. На компьютере он начал писать свои повести, романы, фантастические рассказы.

ИДЕАЛ

…Ты воспитывался в атмосфере, которая, по моему убеждению, дышала будущим. Тебя воспитывали не только специальные воспитательные меры, которые мы предпринимали; главным твоим воспитателем становился весь наш образ жизни, наши семейные, общественные отношения, наши убеждения, страсти и устремления. Они не проходили мимо твоих сознательных и подсознательных сфер восприятия, они и тебя вовлекали в орбиту наших жизненных перемен, смысл нашей жизни окружал тебя на каждом шагу. …

Мы попытались определить отношения, которые стали для нас желательной программой воспитания твоей личности в семье:

к людям — доброжелательное, сопереживающее;

к жизни — радостное, созидательное;

к труду — потребностное, творческое;

к действительности — преобразующее;

к своему долгу — ответственное;

к самому себе — требовательное;

к родителям и родным — заботливое;

к товарищам — преданное.

Мы определили и основные принципы жизни, которые также намеревались внушить тебе: духовность, справедливость, самостоятельность, коллегиальность, честность, убеждённость, скромность, непосредственность, смелость.

Когда мы обдумывали этот возможный ориентир твоего воспитания в семье, мы задумывались вот над чем: придерживаемся ли мы сами в нашей повседневной жизни тех же самых принципов? Тогда бабушка полушутя-полусерьёзно сказала нам: «Вам придётся воспитывать сына, а заодно и самих себя!» Мы приняли это со всей ответственностью.

Самое главное достоинство «Исповеди» Шалвы Александровича перед сыном Паатой – она потрясает глубиной искренности и любви, любви до самопожертвования… И это потрясение помогает вдруг заметить в себе душевную лень, тихонько свернувшуюся ядовитой змеёй в сердце, делающую человека равнодушным, механическим, мёртвым.

Заметили? – а теперь погоним её от себя взашей!

Подготовила Алёна СТАРЧИНОВА.